Клинт Иствуд
Большинство людей боятся перемен. Но если воспринимать перемены как нечто постоянное, придающее нам уверенность, жить становится гораздо приятнее и спокойнее. В мире не так уж много вещей, вселяющих уверенность.
Роберт Кинкейд, герой фильма «Мосты округа Мэдисон»
Каждый человек постоянно меняется. И, конечно, я надеюсь, что я тоже изменился. Если бы я снял «Сыграй мне «туманно» сегодня, я бы, возможно, тут же уничтожил этот фильм. Он был рожден другим «мной», неопытным режиссером, которым я когда-то был. Я никогда не мог понять, почему такие великие мастера, как Уайлдер и Капра, перестали работать так рано. Мне кажется, они могли бы снять еще много прекрасных картин, если бы приняли происшедшие вокруг перемены и изменились сами. Мир изменчив, и мы должны меняться вместе с ним. Конечно, мы уже не сможем делать то, что с легкостью давалось нам в двадцать лет, однако мы получим новую энергию и осуществим многое из того, что ранее было нам не под силу.
Клинт Иствуд. Интервью журналу Sight & Sound
Карьера Клинта Иствуда в кино началась почти полвека назад. Его первой заметной ролью стала роль Роуди Иейтса в телесериале «Сыромятная кожа», вышедшем на экраны в январе 1959 года. Сюжет телевизионного вестерна напоминал сюжет фильма Хоуарда Хоукса «Красная река» (1947), который повествует о первом перегоне скота через несколько штатов в Канзас. Сериал, как и фильм, был далек от исторической действительности, однако продержался на экранах несколько лет и был популярен. Именно благодаря ему имя Клинта Иствуда стало известно широкой публике.
Образ Иствуда прочно ассоциировался с жанром вестерна, поэтому следующим, вполне естественным этапом карьеры актера стали съемки в Европе, где он работал с Серджо Леоне. Снятые в тот период фильмы вошли в «долларовую трилогию» Леоне: «За пригоршню долларов» (1964), «На несколько долларов больше» (1965) и «Хороший, плохой, злой» (1966). В 1960-е годы история Америки часто интерпретировалась через возвышенный миф об антигерое. Благодаря фильмам Леоне Иствуд стал звездой мирового масштаба и вскоре, вернувшись в США, начал не менее блестящее сотрудничество с Доном Сигелом, результатом которого стали картины «Блеф Кугана» (1968) и «Грязный Гарри» (1971). В начале 1970-х у Иствуда было уже много поклонников. Казалось, его сдержанная, лаконичная, несколько отстраненная харизма покорила не только зрителей, но и большинство кинокритиков. Иствуд стал новым воплощением образа храброго, мужественного героя. Популярность режиссеров уступает актерской славе, поэтому мало кто из зрителей тогда знал, что в 1971-м Иствуд также снял «Сыграй мне «туманно», свой первый фильм, в котором, как и во многих последующих картинах, глубоко исследовал сущность героизма, мужественности и раскрыл тему вечной борьбы полов.
Спустя тридцать семь лет со дня режиссерского дебюта Иствуд представил на фестивале в Канне фильм «Подмена», свою двадцать восьмую режиссерскую работу. Довольно долго Иствуда не воспринимали как серьезного автора, однако после многочисленных наград за фильмы «Непрощенный» (1992), «Таинственная река» (2003), «Малышка на миллион» (2004) и диптих об Иводзиме — «Письма с Иводзимы», «Флаги наших отцов» (2006), мир наконец оценил его талант. Мало кто из режиссеров может похвастаться тем, что сами названия его фильмов прочно ассоциируются с неповторимым режиссерским стилем. Благодаря своему звездному статусу и телевидению, которое регулярно демонстрирует самые известные картины с его участием, Клинт Иствуд может смело похвастаться тем, что стал кумиром и зрителей, и коллег, и критиков.
Признание к Иствуду-режиссеру пришло довольно поздно. Конечно, такие картины, как «Санкция Эйгера» (1975), «Огненный лис» (1982) и «Новичок» (1990), далеко не совершенны — вполне заурядные работы среднего качества. Однако в послужном списке Иствуда несравнимо больше поистине замечательных фильмов: «Джоси Уэйлс — человек вне закона» (1976), «Птичка» (1988), «Непрощенный», «Мосты округа Мэдисон» (1995), «Малышка на миллион», «Флаги наших отцов» и «Письма с Иводзимы» заняли почетное место среди самых знаковых фильмов американского кинематографа. А если вспомнить более ранние работы — «Сыграй мне туманно», «Прохладный» (1973), «Бронко Билли» (1980), «Человек из притона» (1982), «Петля» (1984), «Белый охотник, черное сердце» (1990) и снятые недавно — «Космические ковбои» (2000), «Таинственная река» и «Подмена», то можно с уверенностью назвать Клинта Иствуда самым выдающимся американским режиссером из всех ныне живущих.
Очень часто это мнение пытаются с ходу опровергнуть. Говорят, что Иствуд не более чем знаток жанра; в свое время он извлек ценные уроки из сотрудничества с Леоне и Сигелом, но, безусловно, ему далеко до Спилберга с его магической силой убеждения и техническим совершенством или Скорсезе, работы которого — образец отточенного авторского стиля и почти маниакальной увлеченности той или иной темой. Такая оценка отчасти объясняется сдержанностью, которая характеризует авторский стиль Иствуда. Он верит в киноискусство, которое сегодня считают устаревшим, — искусство вовлечения зрителя в происходящее на экране, в то время как другие соревнуются в виртуозности владения новыми техническими приемами и средствами выражения. Многие критики упускают из виду тот факт, что Иствуд практически никогда не придерживался строгих жанровых рамок. Даже два его первых фильма — триллер и вестерн — сняты в необычной и не характерной для этих жанров манере. Третья, явно недооцененная, его картина «Прохладный» — причудливая история любви — не оправдала ожиданий поклонников и разочаровала даже ценителей творчества режиссера. Иствуд последователен в своем творчестве; он неизменно провоцирует противоречивые мнения, снимая смелые картины, не поддающиеся классификации, или совершенно некоммерческие фильмы. Часто его работы приносят зрителям разочарование именно потому, что не соответствуют принятым представлениям о том или ином жанре.
«Подмена» — прекрасный тому пример.
Эту картину, как и все остальные работы Иствуда, трудно классифицировать. Отдельные элементы повествования отсылают то к исторической мело-драме, то к детективу, то к драме противостояния, построенной на череде судебных заседаний. Здесь показаны и коррумпированная полиция, и жестокие медицинские практики, и зверства серийного убийцы. Несмотря на пестрое полотно сюжета, картина благодаря искусно выстроенному сценарию Дж. Майкла Страчински и сдержанной, размеренной и тщательно продуманной режиссуре Иствуда гармонично сочетает разнородные жанровые элементы. Режиссеру удалось создать необыкновенно сложную, многослойную, но при этом невероятно цельную и пронзительную драму, в которой отражена борьба одинокой женщины за справедливость, здравый смысл и истину. И вместе с тем это масштабный социальный портрет Лос-Анджелеса конца 1920-х, воспроизводящий облик и жизнь города во времена деспотической власти мэра Джорджа И. Крайера и начальника полиции Джеймса И. Дэвиса по про-звищу Два ствола. И, пожалуй, самое невероятное то, насколько легко и естественно Иствуд разворачивает столь сложное и напряженное повествование. По мере развития сюжета и углубления в суть конфликта картина не становится запутанной или нелогичной, напротив, с каждой минутой эта история захватывает все сильнее, впуская зрителя в восстановленную по крупицам реальность.
Картина выстроена абсолютно естественно и органично во многом потому, что Иствуд хорошо знаком с тематикой и тонко чувствует стиль и дух времени. «Подмена» снята в характерной для Иствуда манере и раскрывает глубину его режиссерского таланта, это очень личная картина. И не только из-за того, что местом ее действия становится город, знакомый Иствуду с детства, а описанные события происходили незадолго до его рождения. Важно также то, что в фильме отражены темы, волновавшие режиссера на протяжении многих лет. Уязвимость хрупкого мира детства и разрушение невинности находили отражение в таких фильмах, как «Бледный всадник» (1985), «Идеальный мир» (1993) и «Таинственная река», однако в новой картине Иствуд углубляется в проблему жестокости и насилия над детьми, воплощением которых становится психопат Гордон Норткотт (Джейсон Батлер Харнер).
Его пятнадцатилетний племянник (Эдди Олдерсон), вынужденно ставший сообщником дяди, сообщает полиции об убийствах, совершенных ими в пустыне. Это признание звучит как жестокая издевка, она разом рушит жалкое подобие цивилизованного мира, которым являлся коррумпированный Лос-Анджелес в 1920-е. Преступления Норткотта — кошмарное, искаженное отражение пугающей реальности, в которой полиция использует в своих целях ребенка, выдавая его за Уолтера Коллинза, а медики помещают в психиатрическую клинику и лечат электрошоком женщину, создающую слишком много проблем. Возможно, мы не так уж и далеко ушли от заповеди Старого Запада, гласившей: «Убей или будешь убит».
Уже не впервые Клинт Иствуд, которого считают мастером «мужских» жанров в кино, выказывает сочувствие несчастной женщине, живущей в далеком от совершенства патриархальном мире. Стоит вспомнить некоторые сцены фильма «Непрощенный», где Эллис (Фрэнсис Фишер) жалуется шерифу Биллу Даггету (Джин Хэкман) или владельцу борделя Скинни Дюбуа (Энтони Джеймс) на плохое отношение к проституткам — эти сцены выглядят особенно выразительными и глубоко прочувствованными. Образы сильных, решительных женщин часто появлялись в картинах Иствуда, начиная с «Сыграй мне туманно», а в фильмах «Прохладный», «Мосты округа Мэдисон» и «Малышка на миллион» они стали ключевыми. Поэтому неудивительно, что Кристин Коллинз обладает смелостью, умом и достоинством. Иствуд доказывает, что эти качества присущи не только мужчинам. Но нельзя сказать, что в новом фильме проблема неравноправия мужчин и женщин проступает ярче, чем в других его работах. Прежде всего Коллинз представлена как личность; ей тяжело не только потому, что она женщина, но и потому, что ее материальное положение сделало ее уязвимой и заставило подчиняться законам общества, основанного на мужской силе и мужской власти.
Вопиющая несправедливость, своекорыстие и постоянное злоупотребление властью, не встречающие никакого сопротивления («оппозицию» сформировали лишь Кристин Коллинз и священник Бриглеб), отражают не только историю Лос-Анджелеса (здесь можно провести параллели с картинами «Китайский квартал» (1974) и «Секреты Лос-Анджелеса» (1997), но и личное недоверие Иствуда к представителям власти. Возможно, обеспокоенность этой темой режиссер перенял от Сигела. Но нельзя не отметить, что в работах Иствуда, начиная с фильма «Бродяга высокогорных равнин» (1973), постоянно встречаются образы продажных, бесчестных и жестоких политиков, дельцов, военных и блюстителей закона. В последних работах режиссера, затрагивающих эту проблематику, прослеживалась взаимосвязь с реальными событиями в мире. Порой отголоски реальности в его фильмах не столь очевидны и несколько надуманны (например, в фильме «Абсолютная власть», который был выпущен за год до процедуры импичмента Билла Клинтона), однако в других картинах взаимосвязь эта очень сильна. В картине «Флаги наших отцов» показано, как политики изобретают выгодную им правду, чтобы продолжить войну, а «Письма с Иводзимы» — своевременное напоминание о том, что война приносит боль и страдание обеим сторонам.
В «Подмене» показаны не только распространенные сегодня случаи сговора политиков, ученых, медэкспертов, полиции и представителей СМИ, но и намеренное лишение человека прав путем незаконного заключения его в больницу или тюрьму. Несмотря на то что описанные в фильме события произошли в конце 20-х, его проблематика сегодня невероятно актуальна, особенно в связи с тем, как изменился мир после 11 сентября 2001 года. (Отмечу, что один из биографов Иствуда считает «Подмену» первым фильмом в поддержку курса Барака Обамы. Я воздержусь от таких громких заявлений, однако впечатление, что фильм явно направлен против Буша и политики неоконсерваторов, возникает неизбежно.)
Клинт Иствуд, подобно Джону Форду, часто проявлял интерес к истории Америки — вспомнить хотя бы фильмы «Джоси Уэйлс — человек вне закона» и «Человек из притона». Однако в последнее время он все чаще предпочитает не рассказывать, не создавать (или воссоздавать) легенды о героях, а выяснять, откуда берутся эти легенды, почему они рождаются и как соотносятся со сложными элементами реальности, которую они призваны скрыть. Ему уже недостаточно просто играть с мифами, создавая милые и местами комичные сюжеты наподобие «Бронко Билли». Герой этой картины Билли, бывший торговец обувью, превратившийся в настоящего шоумена Дикого Запада, нуждался в наивной, почти детской вере в американскую мечту, которая поддерживала в нем силы и питала чувство собственного достоинства. В отличие от него, Кристин Коллинз, как и трое друзей в «Таинственной реке», Мэгги в «Малышке на миллион» и солдаты в фильмах об Иводзиме должны дойти до самой сути, чтобы обрести силы, смириться с быстротечностью счастья, противостоять несправедливости, хрупкости жизни и жестокой неотвратимости смерти.
Обращение к тревожным темам и несколько пессимистичный настрой, предпосылки к которому в разной степени присутствовали во многих работах («Человек из притона», «Птичка», «Белый охотник, черное сердце», «Непрощенный» и «Мосты округа Мэдисон»), обозначили и переход к более мрачным образам и напряженной атмосфере. Долгие годы фильм «Птичка» казался самым мрачным фильмом, когда-либо снятым в Голливуде, однако после «Таинственной реки» темные краски и таинственные, скрытые мотивы стали неотъемлемым элементом творчества Иствуда. Тем не менее мрачность сюжетных композиций никак не влияет на выразительность и мощную силу картин; напротив, она органично дополняет их общую стилистическую сдержанность. Уже в 1960-е несколько отстраненная, холодная манера игры Иствуда принесла ему известность, хотя зачастую и вызывала насмешки.
Но даже критики его творчества не могут не признать, что подобный стиль исполнения выглядит современнее, ярче и убедительнее, чем тот смехотворно неестественный и глуповатый стиль «супергероя», что вошел в моду несколько лет спустя. Иствуд перенес принципы своей актерской игры в режиссуру, и с годами они определили и сформировали его неповторимый авторский стиль. Съемки сверху и нехарактерное для картин Иствуда слишком навязчивое музыкальное сопровождение в «Таинственной реке» можно оправдать стремлением некоторых актеров к высокопарным жестам. Как правило, режиссер неизменно приглушает слишком яркие оттенки, выкристаллизовывая суть; плавный монтаж практически незаметен, как и необыкновенно естественное движение камеры. Обычно Иствуд сам пишет музыку для своих картин, подбирая минималистские, простые и эффектные темы, звучащие негромко и лишь в некоторых эпизодах. В его фильмах нет нарочито затянутых эпизодов и экранных «красивостей», а насыщенные драматические сцены никогда не переходят в сентиментальные благодаря уместному юмору или внезапному переходу к другой, контрастной, менее на-пряженной сцене.
Вспомнить хотя бы сцену из фильма «Малышка на миллион», где Фрэнк убивает Мэгги, чтобы прекратить ее страдания. Он не спеша входит в слабо освещенную больничную палату, сообщает Мэгги, как он намерен избавить ее от боли, раскрывает секрет гаэльской надписи на ее боксерском халате («Моя дорогая, моя кровь»), нежно и сдержанно целует ее на прощание, а затем отключает источник кислорода и с непоколебимым спокойствием вкалывает ей смертельную дозу адреналина. Под тихое и мягкое звучание буквально нескольких нот мы видим слезинку в глазах Хилари Суонк и еле заметно дрожащие губы Иствуда; и это единственное видимое проявление сильных, разрывающих сердце чувств. Мгновение — и он удаляется по коридору в ночь, а мы уже смотрим в глаза герою Моргана Фримена в следующей сцене. Иствуд верит в то, что его зритель способен — и готов — прочувствовать глубину и силу ключевой сцены.
Во многом режиссерский стиль Иствуда отсылает нас к традициям классической голливудской постановки, которой режиссер восхищался в юности. Этот стиль далек от манеры многих современных «серьезных» режиссеров Америки, ставящих во главу угла зрелищность и эффектность сцен. Рискну заявить, что Иствуд стал истинным продолжателем традиций Форда и Хоукса. Он готов расширить или стереть строгие границы жанра или сместить сюжет на задний план, если он мешает целостному и адекватному восприятию героя, ситуации, пониманию проблемы или смысла. И как в «Непрощенном» улавливаются мотивы фильма «Искатели» (1956) Форда, так и финал «Малышки на миллион» смотрится как усиленная в несколько раз знаменитая сцена из фильма Хоукса «Только у ангелов есть крылья» (1939). Определяющие качества этой сцены — внутреннее равновесие, осторожность и лишенное сентиментальности сострадание.
Искусство Иствуда можно отнести к своеобразному киноклассицизму, и, несмотря на это, в нем всегда есть место эксперименту, оно гибко и подвижно, это искусство, любящее риск. В фильме «Мосты округа Мэдисон» начало самой истории любви предваряется долгим прологом с участием взрослых детей умершей главной героини, Франчески. Более того, Иствуд постоянно отсылает зрителя к будущему в ключевые моменты фильма, словно пытаясь избежать излишней сентиментальности, которая может вселить в нас иллюзию возможности благополучного будущего влюбленных. Любование эксцентрическим обществом Саванны в картине «Полночь в саду добра и зла» (1997) практически не содержит элементов реального повествования, подобно фильму «Хатари!» (1961) Хоукса, поскольку Иствуд больше заинтересован не в построении сюжета, а в развитии дружеских отношений (практически нереальных, по меркам Голливуда) между героем Джона Кьюсака и кокетливого трансвестита Леди Шабли. «Малышка на миллион» на полпути неожиданно меняет жанр. А повествовательная структура фильма «Флаги наших отцов» настолько сложна, запутанна и многогранна, что многим было по-настоящему сложно понять его. Но все это не так уж важно. Иствуд редко недооценивал свою аудиторию и никогда не останавливался на достигнутом. И он, судя по его последним работам и планам на будущее, готов и дальше разрушать все клише и превосходить все зрительские ожидания.
